На окраине городка стоял дом с гнездом аиста на крыше. В гнезде сидели четыре аистенка и аистиха. Аистята то и дело высовывали из гнезда свои черные клювы, еще не успевшие покраснеть. А чуть поодаль, на коньке крыши, с гордым и величественным видом стоял сам папа-аист. Одну ногу он поджал под себя, чтобы всем было ясно, что он стоит на страже, и стоял так неподвижно, что казался деревянным.
«Все видят, что возле гнезда аистихи стоит стража, — рассуждал про себя аист, — наверное, думают, что мы важные персоны. Никто ведь не знает, что я ее муж, вот все и думают, что меня назначили на этот пост. Очень, очень недурно», — рассуждал он и все стоял и стоял на одной ноге.
Внизу на улице резвились дети. Завидев птиц, один мальчишка, самый озорной, затянул старинную посенку-дразнилку про аистов. Ее подхватили остальные. Но пели они не очень складно, потому что забыли некоторые слова:
Аист мой, лети домой, На одной ноге не стой. Твоя жена в гнезде скучает, Аистят она качает. Первого задушат, Второго засушат, Третьего зажарят, Четвертого ошпарят.
— Послушай-ка, что поют мальчишки, — запищали аистята, — нас задушат и засушат!
— Не обращайте на них внимания! — сказала аистиха. — Ничего плохого с вами не случится.
А мальчишки все пели, показывая пальцами на аистят; только один мальчик, — его звали Петер, — не хотел петь вместе с остальными и сказал, что грешно дразнить животных.
Аистиха успокоила птенцов.
— Не слушайте их, — сказала она, — посмотрите лучше, как спокойно стоит ваш отец, — а ведь стоит-то он на одной ноге!
— Все-таки нам страшно, — сказали аистята и втянули головки в гнездо.
На другой день мальчишки опять пришли играть на эту улицу и, как только увидели аистов, снова затянули свою песню:
…Первого задушат, Второго засушат…
— Правда, что нас задушат и засушат? — спросили аистята свою мать.
— Вздор! — ответила аистиха. — Вы скоро будете летать, я сама научу вас, и тогда мы отправимся на луг навестить лягушек. Они поклонятся нам, сидя в воде, и заквакают: «Ква-ква!» А мы их съедим. Вот вкусно-то будет!
— А потом? — спросили малыши.
— Потом соберутся аисты со всей страны и начнутся осенние маневры. Тут уж обязательно надо летать как следует: кто не умеет хорошо летать, того генерал проткнет насквозь своим клювом. Смотрите же, учитесь прилежно, когда начнутся занятия.
— Значит, мальчишки правы — нас и в самом деле убьют? Вот они и сейчас поют про это.
— Нечего вам их слушать, слушайте меня! — сказала аистиха. — После больших маневров мы полетим далеко-далеко через леса и горы, в теплые страны. Будем мы и в Египте. Там стоят каменные дома с трехугольными стенами; внизу они широкие, а наверху сужаются и верхушками уходят за облака. Их называют пирамидами, и они такие древние, что нам, аистам, даже трудно представить себе, как они стары. Еще там есть большая река. Когда она выходит из берегов, вся земля покрывается илом. А ты бродишь по колено в грязи да лягушек кушаешь.
— Ах! — вздохнули аистята.
— Дивная жизнь! Только и делаешь целый день, что глотаешь лягушек. В той стране нам будет привольно, а здесь в это время не уцелеет ни одного листочка и настанут такие холода, что даже облака обледенеют и посыплются на землю белыми крошками.
Аистиха, конечно, имела в виду снег, но не могла выразиться яснее.
— А скверные мальчишки тоже обледенеют? — спросили аистята.
— Ну, обледенеть-то они не обледенеют, но им придется сидеть в темных комнатах и скучать. А вы улетите в дальние страны, где цветут цветы и сияет горячее солнце.
Прошло немного времени, и аистята так подросли, что могли уже стоять в гнезде и наблюдать, что делается вокруг. Папа-аист каждый день улетал куда-то и приносил им превосходных лягушек, небольших ужей и все аистиные лакомства, какие только мог достать. Любо было поглядеть, какие штуки он проделывал, чтобы позабавить птенцов: отогнет голову на хвост и щелкает клювом не хуже трещотки, а потом рассказывает аистятам всякие интересные истории из болотной жизни.
— Ну, дети, пора учиться летать, — сказала в один прекрасный день мать-аистиха.
Пришлось всем четверым вылезти из гнезда на конек крыши. Ну и качались же они, ну и махали крыльями, но все равно чуть не свалились на землю.
— Теперь смотрите на меня, — сказала им мать. — Голову надо держать вот так! Поставьте ноги, как я. Раз, два! Раз, два! Нужно уметь летать, без этого вам не обойтись! — с этими словами она поднялась над крышей и немного полетала, а малыши неуклюже подпрыгнули и — хлоп! — все повалились. Вот какие они были неловкие!
— Не хочу летать, — сказал один и полез обратно в гнездо. — Не нужны мне ваши теплые страны.
— Значит, ты хочешь остаться здесь и обледенеть, когда настанет зима? Хочешь, чтобы пришли мальчишки, задушили тебя и зажарили? Хорошо, сейчас я их позову.
— Не надо! — взмолился аистенок и снова полез на конек.
На третий день аистята уже научились летать, хоть и недалеко, а потому решили, что сумеют и парить в воздухе. «Незачем нес время махать крылышками, — говорили они, — можно и отдохнуть в воздухе». Так они и сделали. Но — хлоп! — все камнем полетели вниз. Пришлось опять поработать крыльями, чтобы взлететь. А тут как раз на улице появились мальчишки и затянули свое:
Аист мой, лети домой…
— Можно, мы спустимся и выклюем мальчишкам глаза? — спросили аистята.
— Забудьте о мальчишках! — ответила мать. — Слушайте только меня, это куда важнее. Раз, два, три! Поворот направо! Раз,два, три! Поворот налево, к трубе. Так! Хорошо! Последний взмах вышел очень удачно. Можно будет уже завтра взять вас на болото! Там бывают очень приличные семьи с детьми, а я хочу, чтобы мои были лучше всех. Смотрите, держитесь чинно, чтобы заслужить похвалу и всеобщее уважение.
— Ас гадкими мальчишками мы так и не рассчитаемся? — спросили аистята.
— Пусть поют, что им в голову взбредет. Зато вы полетите над облаками и увидите страну пирамид, а у них не останется ни зеленого листочка, ни сладкого яблочка, да и мерзнуть они будут жестоко.
— Все равно мы с ними рассчитаемся! — шепнули аистята друг другу и снова принялись упражняться.
Из мальчишек больше всех любил петь дразнилку тот, который первым запел ее. Ему было не больше шести лет, но аистята думали, что ему лет сто, не меньше: ведь он был выше их родителей, а что смыслят аистята в росте и возрасте людей, и взрослых и ребят? Так вот с этим мальчишкой, который всегда первым запевал дразнилку, аистята и хотели рассчитаться. Они очень сердились на него, и чем старше становились — тем больше. Под конец матери пришлось уступить и позволить птенцам рассчитаться с мальчишкой, но не раньше, чем накануне полета.
— Посмотрим сперва, как вы сдадите экзамен на маневрах! Если провалитесь, генерал проколет вас своим клювом, и тогда мальчишка окажется прав. Давайте лучше подождем.
— Пусть так, — сказали аистята и опять старательно принялись упражняться. Они занимались каждый день и научились летать так легко и красиво, что смотреть на них было одно удовольствие.
Наступила осень, и аисты стали собираться в стаи, чтобы на зиму лететь в теплые страны. Начались маневры. Всем аистам пришлось летать над лесами и городами, чтобы показать свое уменье, — ведь путешествие им предстояло нешуточное. Аистята выполнили задание так умело, что получили «пять с плюсом, лягушку и змею». Это была самая высокая оценка. Лягушку и змею им разрешили съесть, что они тут же и сделали.
— А теперь мы рассчитаемся с мальчишкой! — сказали они.
— Ладно! — ответила мать. — Я придумала, как это сделать. Я знаю небольшой пруд, в котором лежат все нерожденные дети до тех пор, пока за ними не прилетит аист и не отнесет их к родителям. Славные крохотные детишки сладко спят в этом пруду и видят такие чудесные сны, каких им никогда уже больше не увидеть. Всем родителям приятно получить малыша, а всем детям — брата или сестричку. Сейчас мы с вами полетим на пруд и возьмем по малышу для каждого из этих детей, которые не пели гадкую песенку и не смеялись над вами. А тем, кто пел, мы ничего не принесем.
— Но как же быть с мальчишкой, который начал первым? С этим противным, скверным мальчишкой? — закричали аистята. — Как мы поступим с ним?
— В пруду лежит один мертвый младенец. Он заснул так крепко, что уже никогда не проснется. Этого мы отнесем гадкому мальчишке. Ну и расплачется он, увидев мертвого братца! Но вы, наверное, забыли про хорошего мальчика, который говорил, что грешно издеваться над животными? Ему мы принесем сразу и братца и сестричку. Мальчика зовут Петер, поэтому вы все тоже будете носить это имя.
Как она сказала, так и вышло, — и по сю пору всех аистов зовут Петерами.
