Разрушение динн риг

Брегой правил в то время Кобтах Коэл Брег, сын Угайне Мора, а Лоэгайре Лорк, сын Угайне, был королем Лейнстера. Завидовал Кобтах власти Лоэгайре, так что овладели им уныние и немощь, а кровь и плоть его истощились, отчего и был он прозван Коэл Брег. Никак не удавалось ему убить Лоэгайре.

Тогда позвал он к себе брата, дабы благословил его тот перед смертью. Когда же вошел Лоэгайре в его дом, вдруг сломала себе ногу бежавшая по полу курица.

— На беду нам случилось это,- сказал Лоэгайре.

— Воистину так,-сказал Кобтах,- прими же отсюда все, кровь и кость, жизнь и скотину. Несчастье сулит мне сломанная нога.

— Увы,- отвечал Лоэгайре,- падут на людей погибель и разрушение. Не думай больше о курице.

— Приходи сюда назавтра,- сказал брату Кобтах,- и положи меня в могилу, ибо я скоро умру.

— Хорошо,-ответил Лоэгайре,- так я и сделаю.

— Что ж,- сказал тогда Кобтах королеве и слугам,- скажите, что умер я так, что никто об этом не знал, и положите меня в колесницу, дав в руку острый кинжал. Не замедлит тогда брат прийти оплакать меня и, кто знает, быть может, получит что-нибудь от меня.

Так и сделали. Вывезли они в поле колесницу, и пришел туда Лоэгайре проститься с братом. Приблизился он и склонился над ним. Тут вонзил ему Кобтах кинжал в спину и попал он в самое сердце и поразил Лоэгайре насмерть.

Между тем был у Лоэгайре сын по имени Айлиль Айне, и принял он тогда власть над Лейнстером. Не довольно было Кобтаху одной смерти родича и дал он Айлилю серебра в питье, отчего тот и умер. После того стал сам Кобтах королем Лейнстера. Между тем оставил Айлиль Айне сына по имени Моэн Оллам. Был он немым, пока не стал зрелым мужем. Как-то раз на поле для игр метнул он свой жезл через ногу.

— В меня самого угодил он,- вскричал Лабрайд.

— Лабрайд Моэн,- сказали тут юноши, и с той поры стал он зваться Лабрайд.

Однажды просили ирландцы у Кобтаха устроить Праздник Тары. Вместе со всеми пришел на него и Лабрайд. Когда же пришло время начинать празднество, явились во множестве певцы со славословиями королю, королеве, вождям и благородным юношам.

-Ну что ж,-сказал Кобтах,-известно ли вам, кто славнее всех в Ирландии?

— Воистину да,- ответил Крайптине,- это Лабрайд Моэн, сын Айлиля Айне. Одарил он меня весной, когда издох мой единственный бык. Он самый щедрый из всех.

— Знаю,- молвил филид Ферхертне,- одарил он меня зимой, когда издохла моя единственная корова.

— Идите же с ним прочь,- сказал Кобтах,- если он щедрее меня.

— Неправое это суждение и. недостойное мужа,- ответил Крайптине.

— И все же покиньте Ирландию,- молвил Кобтах.

— Если не найдем мы в ней места, то так тому и быть,- сказал Моэн.

Тогда прогнали их прочь.

— Куда мы направимся?- спросил Моэн.

— На восток,- ответил Ферхертне. Пошли они тогда к правителю Фир Морка, что жили у Луахайра Дедад. Скориат был у них королем.

— Что привело вас сюда?-спросил он.

— Король Ирландии отправил нас в изгнание,- ответил Моэн.

— Приветствую вас,- сказал Скориат,- и пока я здесь, оставайтесь, сколько пожелаете, или идите дальше. Будете вы нам желанными гостями. Была у Скориата дочь по имени Мориат. Строго охраняли девушку, дабы не смог посвататься к ней никто из мужей Ирландии. Мат Мориат стерегла ее. И случилось так, что полюбила девушка Лабрайда. Принялись они держать совет, а в это время давал Скориат большой пир Фир Морка. И решили они, что сыграет Крайптин после пира дремотную песнь, дабы заснула мать девушки и сумел Лабрайд проникнуть в ее покой. Так и было сделано. Не убрал к ночи Крайптине свою арфу, и погрузилась в сон женщина, и сошлись тогда муж с женой.

Недолгое время спустя пробудилась женщина.

— Поднимайся, о Скориат,- сказала она,- ибо во зло тебе сон Запах женщины исходит от твоей дочери. Послушай, как вздыхает она после ухода возлюбленного.

Тут проснулся Скориат и сказал:

— Узнай, кто совершил это, дабы немедля покарать его мечом. Между тем не смогли разузнать они, кто приходил к Мориат.

— Обратимся к друидам и филидам,-сказал Скориат,-дабы открыли они, кто это сделал.

— Падет на тебя хула,-молвил Ферхертне,- если погубишь ты одного из своих людей.

— Сам лишишься ты головы, если не пожелаешь говорить, сказал на это Скориат.

— Воистину, можешь ты говорить,- сказал тогда Лабрайд, — ибо довольно и одной моей смерти.

И тогда сказал Ферхертне:

— Не скрыла пение арфа Крайптине, погрузила воинов в смертный сон, и тогда соединила Майн Мориат из Морка и Лабрайда любовь, что дороже любого богатства.

— Это Лабрайд,-молвил Ферхертне,- приходил к ней когда погрузила всех в сон арфа Крайптине.

Так предал он одного из своих.

— Хорошо же,- сказал на это Скориат — до сего дня не выбирали мы дочери мужа из-за великой любви к ней. Но вот, хоть и не выбранный, явился он к нам. Пусть же готовят напитки и подведут Мориат к руке Лабрайда. Не разлучусь я с ним, покуда пребуду королем Лейнстера.

Тогда подошла к Лабрайду девушка и провела с ним эту ночь. Между тем собрали мунстерцы войско и, подошли к Динн Риг.

Не решились они идти на приступ и надумали послать Крайптине на крепостной вал, дабы сыграл он врагам дремотную песнь и уложила бы их всех арфа Крайптине. Сами же мунстерцы легли бы тем временем наземь и заткнули уши пальцами, чтобы самим не уснуть от той песни.

Так и было сделано. Погрузились от той музыки воины в сон, а враги вошли в крепость, учинили побоище и разрушили ее. И была Мориат в том побоище, ибо полагала недостойным затыкать себе уши пальцами. Три дня оставалась она во сне, и никто не решался разбудить ее.

Так пел о том Фланн, сын Лонана:

Когда спала гордая Мориат

перед мужами Морка, славнее напева

что Динн Риг погубил, без сражения дорога,

от музыки арфы с нарезкой.

Потом взял Лабрайд власть над Лейнстером и заключил договор с Кобтахом, и поселился в Дин Риг. Там была его власть, а верховным королем стал Кобтах.

Принялся тогда Кобтах делать все, что ни вздумается, во всякое время. Тогда построили для Кобтаха дом. Вот был каков он: воистину крепок, с железными стенами, полом и входом. Целый год строили его лейнстерцы, и таили то дело отец от сына и мать от дочери. Оттого и говорят, что нет ни у кого столько тайн, как у лейнстерцев.

Построили тот дом в Динн Риг и, когда был он готов, пригласили туда Кобтаха. Отправился он в путь, и было с ним три десятка королей из правителей Ирландии. Когда же пришел он, никак не могли лейнструцы залучить его в дом без матери Лабрайда или его друида. Выбрал себе эту долю друид, да пребудет с ним благословение лейнстерцев и вовеки останется свободным его потомство! Ради сына своего вошла в дом и женщина. Между тем сам Лабрайд пребывал в ожидании.

На другой день пошел он на луг поиграть с юношами. Там увидел он своего приемного отца. Принялся тот хлестать своего приемного сына по голове и спине стеблем колючего кустарника.

— Похоже, что совершил ты, мальчик, великий подвиг. Не годится, чтобы король Ирландии, приглашенный с тридцатью королями, остался без пищи и не мог утолить голод.

Обошел тогда Лабрайд своего приемного отца и отправился к ним в дом.

— Будет вам огонь,- сказал он,- и напитки с едой в доме.

— Это справедливо,- ответил Кобтах.

Девятеро лейнстерцев было тогда в доме. Наложили они цепь, что висела у входа, и привязали ее к камню. Потом принялись они качать три десятка кузнечных мехов, так что шел жар из них прямо в дом. По четыре юноши было у каждого меха, так что вскоре стало воинам жарко.

— Твоя мать там, о Лабрайд! — сказали юноши.

— Что ж, о юноши,-ответил Лабрайд,-мною спасена будет ваша честь, ибо я скоро умру. Так погиб Кобтах Коэл, а с ним семь сотен да три десятка королей.

Так говорится:

Три сотни лет,

о славный счет,

перед Христа рождением,

рождением святым.

не было братства,

вершилось зло,

Кобтах Коэл Лорка убил.

Его ж самого с тридцатью королями Лабрайд сгубил,

знаменье победы, внук Лоэгайре озерного,