Рассказывают, что Дибиль аль-Хузаи говорил: «Я сидел у ворот квартала аль-Карх, и прошла мимо меня невольница, лучше которой и стройнее станом я не видывал, и она изгибалась на ходу и, изгибаясь, пленяла смотрящих.
И когда мой взор упал на нее, мною овладело искушение, и душа моя задрожала, и я почувствовал, что сердце вылетает у меня из груди, и я произнес, намекая на нее, такой стих:
«Для той, кого облюбовал ты взором, Обильных слез твоих, поверь мне, мало».
И девушка посмотрела на меня и отвернула лицо и быстро ответила мне таким стихом:
«Не сжалится ли надо мной царица, Увидев, что меня пронзило жало?»
И она ошеломила меня быстротой своего ответа и красотой речи, и я сказал ей во_ второй раз такой стих:
«Желание врасплох меня застало; Мой сон в слезах. Печальное начало!»
И девушка быстро ответила мне, без промедления, таким стихом:
«Знай, что любовь не бред, а долг взаимный, Покров надежный, а не опахало».
И в мои уши не проникало ничего слаще этих слов, и я не видел лица ярче ее лица. И я переменил в стихотворении рифму, чтобы испытать ее, и, дивясь ее словам, сказал ей такой стих:
«Быть может, время беспредельной властью Нас осчастливит, сблизив страсть со страстью».
И девушка улыбнулась (а я не видел рта прекраснее, чем у нее, и уст слаще ее уст) и быстро, без промедления, ответила мне таким стихом:.
«Скажи, зачем на время полагаться? Ты время сам, так посодействуй счастью».
И я быстро поднялся, и стал целовать ей руки, и сказал: «Я не думал, что время подарит мне такой случай. Иди же по моим следам не по приказу и принуждению, а по своей воле и милости и из жалости ко мне».
И затем я пошел, и она пошла сзади, но у меня не было в то время жилища, где я согласился бы встретиться с такой, как она. А Муслим ибн аль-Валид был моим другом, и у него был хороший дом, и я направился к нему. И когда я постучал в ворота, он вышел, и я приветствовал его и сказал:
«Для подобного времени приберегают друзей!» А он ответил мне: «С любовью и удовольствием! Входите!»
И мы вошли и узнали, что Муслим ибн аль-Валид в стесненных обстоятельствах, и он дал мне платок и сказал: «Отнеси его на рынок и продай и возьми что нужно из кушаний и другого!»
И я поспешно отправился на рынок, и продал платок, и взял то, что было нам нужно из кушаний и прочего, а потом вернулся и увидел, что Муслим уже уединился с этой женщиной в погребе. И когда Муслим услышал меня, он подскочил ко мне и воскликнул: «Да воздаст тебе Аллах тем же, о Абу-Али, за ту милость, которую ты мне оказал, и да встретит тебя его награда, и да сделает это Аллах добрым делом из твоих добрых дел в день воскресения».
А потом он принял от меня кушанья и напитки и закрыл ворота перед моим лицом. И слова его разгневали меня, и я не знал, что делать, а он стоял за воротами и дрожал от радости. И, увидав меня в таком состоянии, он сказал: «Ради моей жизни, о Абу-Али, кто это произнес такой стих:
«Я с нею лег, мой друг посторонился; Он телом чист, а сердцем осквернился».
И мой гнев на него усилился, и я отвечал: «Это тот, кто, сказал такой стих:
«Великий рогоносец тот, который отращивать рога не поленился».
И потом я принялся его ругать и бранить за его безобразное дело и отсутствие благородства, а он молчал и не говорил, а когда я кончил его бранить, он улыбнулся и сказал: «Горе тебе, дурак! Ты вступил в мое жилище, продал мой платок и истратил мои деньги. На кого же ты сердишься, о сводник?»
И он оставил меня и ушел к женщине, а я сказал: «Клянусь Аллахом, ты прав, относя меня к дуракам и сводникам!» И потом я ушел от его ворот в великой заботе, и ее след остается новым в моем сердце до сегодняшнего дня. И я не получил той женщины и не слышал о ней вестей».
