Рассказывают, что повелитель правоверных Харун ар-Рашид однажды ночью испытывал сильное беспокойство. И сказал он своему вазиру Джафа-ру ибн Яхье Бармакиду: «Я сегодня ночью не сплю, и моя грудь стеснилась, и я не знаю что делать». А его евнух, Масрур, стоял перед ним, и он засмеялся. И халиф спросил его: «Чему ты смеешься? Смеешься ли ты из презрения ко мне или потому, что ты одержимый?»
И Масрур отвечал: «Нет, клянусь Аллахом, о повелитель правоверных! Клянусь верой в господа, пославшего нам пророков, я сделал это не по своей воле. Я вышел вчера из дворца пройтись, и дошел до берега реки Тигра, и увидел, что собрался народ. Я остановился и увидел человека, который смешил людей, и зовут его Ибн аль-Кариби. И теперь я вспомнил его слова, и меня одолел смех, и я прошу у тебя прощенья, о повелитель правоверных».- «Ко мне его сию же минуту!» — воскликнул халиф.
И Масрур поспешно вышел, и пришел к Ибн аль-Кариби, и сказал ему: «Отвечай повелителю правоверных».- «Слушаю и повинуюсь!» — ответил Ибн аль-Кариби. И Масрур сказал ему: «Но с условием: когда ты придешь к халифу и он пожалует тебе что-нибудь, то четверть из этого будет твое, а остальное мое».- «Нет, тебе половина и мне половина»,- сказал Ибн аль-Кариби.
Но Масрур отвечал: «Нет!» И тогда Ибн аль-Кариби сказал: «Тебе будет две трети, а мне треть!» И Масрур согласился на это после больших колебаний, а затем Ибн аль-Кариби вышел с ним, и, придя к повелителю правоверных, он приветствовал его, как приветствуют халифов, и встал перед ним. И повелитель правоверных сказал ему: «Если ты меня не рассмешишь, я ударю тебя этим мешком три раза». Тогда Ибн аль-Кариби сказал про себя: «А что может быть от трех ударов этим мешком, если даже удары бича меня не терзают?» (А он думал, что мешок пустой.)
И затем он повел речи, которые могут рассмешить разгневанного, и стал рассказывать всякие смешные вещи, но повелитель правоверных не засмеялся и не улыбнулся. И тогда Ибн аль-Кариби удивился, и почувствовал тоску, и испугался, а повелитель правоверных сказал ему: «Теперь ты заслужил удары».
И он взял мешок и ударил Ибн аль-Кариби один раз (а в мешке было четыре голыша, и каждый голыш весил два ритля), и удар пришелся ему по шее, и он закричал великим криком, и вспомнил об условии, которое было у него с Масруром, и сказал: «Прости, о повелитель правоверных! Выслушай от меня два слова».- «Говори, что пришло тебе на ум!» — молвил халиф.
И Ибн аль-Кариби сказал: «Масрур поставил мне условие, и я сговорился с ним о том, что из милости, которая достанется мне от повелителя правоверных, треть будет мне, а ему две трети, и он согласился на это. И ты не наградил меня ничем, кроме ударов, и этот удар — моя доля, а два остальных удара — его доля. Я уже получил свою долю, а он — вон он стоит, о повелитель правоверных,- дай ему его долю».
И когда повелитель правоверных услышал его слова, он так рассмеялся, что упал навзничь, и, призвав Масрура, ударил его один раз, и Масрур закричал и сказал: «О повелитель правоверных, довольно с меня одной трети, отдай ему две трети!»
И халиф стал смеяться над ними и дал каждому по тысяче динаров, и они ушли, радуясь тому, что пожаловал им халиф.
