Твоя хандра действует нам на нервы». Выглядел он, как Дед Мороз в штатском платье: ну, там, борода белая, окладистая такая, щечки красные, а брови словно из елочной ваты. И никаких признаков сумасшествия. Разве что слишком уж добродушен. Рассмотрев его как следует, я снова уставился в газету. «Нас совершенно не касается, что ты будешь делать с этими тремя желаниями,- сказал он,- только ты все-таки лучше сначала обдумай все хорошенько. Ведь у тебя всего три желания — три, а не четыре и не пять. Но если ты и после этого останешься завистливым и несчастным, то тут уж ничего не поделаешь!» Не знаю, можете ли вы представить себя на моем месте. Я сидел на скамейке и проклинал все на свете. Вдали звенели трамваи. Где-то маршировал под звуки труб и гром литавр почетный караул. А тут еще рядом со мной этот старый болтун уселся.
— Что «ну»?
— Что «ну»?
— Что «ну»?
Из окна мне было видно, как он переходил улицу. Вокруг него плясали снежинки. Но он совершенно забыл сказать мне, счастлив ли он, по крайней мере. Или не хотел говорить? Может быть, оно и так.
