Это сказание содержится в коллекции Дж. Г. Кэмпбелла с острова Тайри. Кроме кузнеца, который довольно часто фигурирует в гэльских сказаниях, что связано с традиционным вниманием к представителям этого ремесла, — здесь мы встречаемся с другой архетипической фигурой, хорошо известной из гэльской традиции: фигурой чудесного помощника. Помощник такого рода обычно дорого обходится своему хозяину, наказывая его за глупость и жадность. Впрочем, это сказание выдержано в другом духе и посвящено не столько злу и вреду, сколько наивному страстному эстетизму — характерной особенности кельтской расы.
Жил раньше в Эрине один кузнец. Однажды, когда он работал в кузнице, зашел к нему юноша, с которым были две старые женщины. Он сказал кузнецу: Я был бы тебе обязан, если бы ты одолжил мне на время мехи и наковальню. Кузнец сказал, что согласен. Тогда юноша схватил двух старух, набросил на них посередке обруч, задвинул их в кузнечный огонь и стал дуть на них мехами; а затем он вытащил их и из двух старух сделал одну женщину, самую прекрасную из всех, что когда-либо видел глаз.
Когда кузнец укладывался спать, он сказал своей жене: Сегодня в кузницу зашел человек, с которым были две старухи. Он попросил у меня на время мехи и наковальню и сделал из двух старух прекраснейшую женщину. И моя мать, и твоя мать теперь с нами; попытаюсь-ка я сделать из них двух одну правильную женщину, ведь я видел, как это делают другие.
Делай, — сказала жена, — я согласна.
На следующий день он взял двух старух, положил на них посередке обруч и задвинул их в кузнечный огонь. Не прошло много времени, как стало ясно, что ему не останется от них даже костей. Кузнец был в отчаянии, он не знал, что делать, как вдруг позади него послышался знакомый голос: Ты в затруднении, кузнец, но я, может быть, тебя выручу. С этими словами юноша схватил мехи и стал что есть силы дуть на женщин; затем он их вытащил, положил на наковальню и сделал, как раньше, из двух старух прекрасную женщину.
Затем он сказал кузнецу: Сегодня ты имел во мне нужду, но лучше ты найми меня; я попрошу у тебя только половину того, что заработаю и о чем с нами будет уговор. Кузнец его нанял.
В это время О’Нейл провозгласил, что ему нужен кто-нибудь, кто сможет заставить расти волосы на его голове (ибо было пусто на голове О’Нейла, как и на голове О’Доннелла, его брата), и что) тот, кто сможет это сделать, получит четвертую часть его богатств.!
Парень-работник пришел к кузнецу и сказал: Нам стоит, пойти и договориться с О’Нейлом, что мы сделаем его голову волосатой. И они пошли. Скажи ему, — добавил парень, — что у тебя есть работник, который положит волосы ему на голову за четвертую часть его богатств.
О’Нейл был согласен, и они потребовали, чтобы им дали комнату и на большой огонь поставили котел. Было сделано, как они захотели. О’Нейла завели туда и распластали, привязав на столе. Парень-работник схватил топор, отрубил О’Нейлу голову и положил ее лицом вниз в котел. Через некоторое время он взял большую вилку, которая у него была, приподнял ею голову, — на ней уже начали появляться волосы. Немного погодя он снова приподнял ее той же вилкой, — на этот раз прядь прекрасных желтых волос можно было обвить вокруг его руки. Тогда он вытащил голову окончательно и прикрепил ее к телу.
Когда О’Нейл увидел прекрасные желтые волосы, что лезли ему в глаза, он взмолился, чтобы работник поторопился и разрешил ему встать на ноги. Он сделал, как обещал: отдал кузнецу и работнику четвертую часть того, что имел.
Когда они шли домой и вели с собой скот, работник сказал кузнецу: Теперь давай разделим скот пополам.
Кузнец не хотел на это соглашаться, но, поскольку таков был уговор, он получил лишь половину. Затем они расстались, и кузнец потерял одно животное за другим и не понимал, где он шлялся, прежде чем попасть домой; из всего скота он не потерял одну только старую корову.
Когда О’Доннелл увидел волосы своего брата, он провозгласил, что отдаст третью часть того, чем владеет, всякому, кто сделает ему то же самое.
Кузнец решил, что попытается на сей раз сделать это в одиночку. Он пошел к О’Доннеллу и сказал, что положил бы волосы ему на голову так же, как его брату О’Нейлу. Затем он попросил, чтобы на большой огонь поставили котел, завел О’Доннелла в комнату, связал его на столе, поднял топор, отрубил ему голову и бросил ее лицом вниз в котел. Немного погодя он взял вилку, чтобы посмотреть, растут ли волосы, но вместо растущих волос увидел, что у головы вот-вот вывалятся челюсти. Кузнец почти лишился чувств и не знал, что делать, когда услышал за спиной голос: Ты в затруднении? Это вернулся тот парень с Черным Искусством, что прежде служил у него.
Он что есть силы подул на котел и взял вилку, чтобы посмотреть, как там голова и растут ли на ней волосы. Когда он посмотрел в следующий раз, волосы можно было обвить вокруг его руки. Потом прошло много времени, пока они там росли, и он сказал: Мы сделаем их длинней еще на один оборот вокруг моей руки. Когда он снова проверил волосы, они достигали двух оборотов. Он вытащил голову из котла и прикрепил ее к телу. Она вскричала, чтобы ей поскорее дали встать, когда увидела свои желтые волосы, ниспадавшие на плечи.
Волосы О’Доннеллу понравились очень; они были еще обильнее, чем у О’Нейла, его брата.
Кузнец с напарником сполна получили то, что им было обещано, и по дороге к дому парень с Черным Искусством сказал: Не лучше ли нам поделить скот?
Не стоит, не стоит, — сказал кузнец, — забирай его себе, с меня достаточно!
Ладно, — сказал тот, — если бы ты сказал это раньше, тебе не пришлось бы идти домой лишь с одной-единственной коровой. И еще добавил: Ты возьмешь весь этот скот, я не возьму ничего.
Кузнец пошел домой со стадом и больше не нуждался в том, чтобы стучать молотом в кузнице; равно как и на встречался с тех пор ни с одним чародеем.
