Волчок и мячик лежали в ящике вместе с другими игрушками, и волчок сказал мячику:
— Не пожениться ли нам, раз уж мы лежим в одном ящике? Но мячик, сшитый из сафьяна и воображавший о себе не меньше, чем любая барышня, не захотел ответить на такой вопрос.
На другой день пришел мальчик, хозяин игрушек, и покрасил волчок красной и желтой краской, а в самую серединку вбил медный гвоздик. Вот было красиво, когда волчок завертелся!
— Посмотрите-ка на меня! — сказал он мячику. — Что вы скажете теперь? Не пожениться ли нам? Чем мы не пара? Вы прыгаете, а я танцую. Счастливее нас не было бы никого на свете.
— Вы думаете? — сказал мячик. — Вы, должно быть, не знаете, что мои родители были сафьяновыми туфлями и что внутри меня пробка!
— А я из красного дерева, — сказал волчок, — и меня выточил сам городской судья. У него есть токарный станок, и он с таким удовольствием обтачивал меня!
— Так ли? — усомнился мячик.
— Пусть не коснется меня запускной кнутик, если я лгу! — сказал волчок.
— Вы очень красноречивы, — сказал мячик, — но я все-таки не могу согласиться. Я уже почти невеста! Стоит мне взлететь на воздух, как из гнезда высовывается стриж и спрашивает: «Ну как? Ну как?» Мысленно я всякий раз говорю «да», — значит, дело почти слажено. Но я обещаю вам, что никогда не забуду вас.
— Вот еще! Очень нужно! — сказал волчок; и они перестали разговаривать друг с другом.
На другой день мячиком стал играть мальчик. Волчок смотрел, как он, точно птица, взвивался в воздух все выше, выше… и, наконец, совсем исчезал из глаз, потом опять падал и, коснувшись земли, снова взлетал кверху, потому ли, что его влекло туда, или потому, что внутри у него сидела пробка, неизвестно. В девятый раз мячик взлетел и — не вернулся! Мальчик искал, искал его — нет нигде, да и только!
«Я знаю, где мячик! — вздохнул волчок. — В стрижином гнезде, замужем за стрижом!»
И чем больше думал волчок о мячике, тем больше влюблялся. И именно потому любовь его так разгорелась, что мячик предпочел ему другого.
Волчок крутился и пел, но не переставал думать о мячике, который представлялся ему все прекраснее и прекраснее.
Так прошло много лет, и любовь эта стала старой любовью.
Да и сам волчок постарел… Раз его взяли и вызолотили. Никогда еще он не был таким красивым! Он весь стал золотой и кружился и жужжал так, что любо! Замечательно у него это выходило. Вдруг он прыгнул слишком высоко и пропал.
Искали, искали, даже в погреб слазили — нет, нет и нет! Куда же он девался?
Он прыгнул в помойное ведро! Оно стояло как раз под водосточным желобом и было полно всякой дряни обгрызенных кочерыжек, щепок, сора.
— Угодил, нечего сказать! — вздохнул волчок. — Тут с меня вся позолота сойдет. И что за компания, в которой я очутился? — и он покосился на длинную кочерыжку
и еще на какую-то странную круглую вещь, вроде яблока. Но это было не яблоко, а старый мячик, который много лет пролежал в водосточном желобе, весь промок и, наконец, упал в ведро.
— Слава богу! Наконец-то хоть кто-нибудь из нашего круга, с кем можно поговорить! — сказал мячик, посмотрев на вызолоченный волчок. — Я ведь в сущности из сафьяна и сшит девичьими руками, а внутри меня пробка! Но кто скажет это, глядя на меня? Я чуть не вышел замуж за стрижа, да вот попал в водосточный желоб и пролежал там целых пять лет. А это не шутка! Особенно для девицы!
Волчок молчал, — он думал о своей прежней возлюбленной и все больше и больше убеждался, что это она. Пришла служанка, чтобы опорожнить ведро.
— А, вот где наш волчок! — сказала она.
И волчок опять попал в комнаты и в честь, а о мячике и не вспоминали. Сам волчок никогда больше и не заикался о своей старой любви. Любовь пройдет, если твоя возлюбленная пролежит пять лет в водосточном желобе; и ее ни за что не узнаешь, если встретишься с ней в помойном ведре.
