Вы знаете, что есть на свете люди хорошие, есть и похуже, а есть и такие, которые Бога не боятся, своего брата не стыдятся: к таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой маленькой, взяли ее эти люди, выкормили и на свет Божий не пустили, над работой каждый день заморили — она и подает, и прибирает, и за всех и за все отвечает.
А были у хозяйки три дочери большие. Старшая звалась Одноглазка, средняя — Двуглаз-ка, а меньшая — Триглазка, но они только и знали у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала, их обшивала, для них пряла и ткала, а слова доброго никогда не слыхала. Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую корову, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать:
— Коровушка-матушка! Меня бьют, журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрему дали пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать.
А коровушка ей в ответ:
— Красная девица! Влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь — все будет сделано.
Так и сбывалось. Вылезет красная девица из ушка — все готово: и наткано, и побелено, и покатано. Отнесет она к мачехе, та поглядит, покряхтит, спрячет в сундук, а ей еще больше работы задаст. Хаврошечка опять придет к коровушке, в одно ушко влезет, в другое вылезет и готовенькое возьмет да принесет.Дивится старуха, зовет Одноглазку:
— Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Узнай, кто сироте помогает.
Пошла с сиротой Одноглазка в лес, пошла с нею и в поле, да забыла матушкино прика-занье — распеклась на солнышке, разлеглась на травушке, а Хаврошечка приговаривает:
— Спи, глазок, спи!
Глазок и заснул. Пока Одноглазка спала, коровушка и наткала, и побелила. Ничего мачеха не дозналась и послала в другой раз Двуглазку. Эта тоже на солнышке распеклась и на травушке разлеглась, матушкино прика-занье забыла и глазки смежила, а Хаврошечка баюкает:
— Спи, глазок, спи, другой!
Коровушка наткала, побелила, в трубы холсты покатала, а Двуглазка все еще спала.Старуха рассердилась, на третий день послала Три глазку, а сироте еще больше работы дала. И Триглазка, как ее старшие сестры,попрыгала-попрыгала и на травушку легла. Хаврошечка поет:
— Спи, глазок, спи, другой! — А про третий глаз забыла. Два глаза заснули, а третий глядит и все видит — как красная девица в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала.
Все, что видела, Триглаз-ка матери рассказала; старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу:
— Режь рябую корову!
— Что ты, жена, в уме ли? Корова молодая, хорошая!
— Режь, да и только!
Наточил старик нож… А Хаврошечка побежала к коровушке:
— Коровушка-матушка! Тебя хотят резать.
— Не печалься, красная девица, только моего мяса не ешь, косточки мои собери, в платочек завяжи, в саду их рассади и никогда меня не забывай — каждое утро водою их поливай.
Хаврошечка все сделала, как коровушка завещала: голодом голодала, а мяса ее в рот не брала, косточки каждый день в саду поливала. И выросла из них яблонька, да какая — Боже мой! Яблочки на ней висят наливные, листвицы шумят золотые, веточки гнутся серебряные. Кто ни едет мимо — останавливается, кто проходит близко — тот заглядывается.
Случилось раз — девушки гуляли по саду, а на ту пору ехал по полю барин — богатый, кудреватый, молоденький. Увидел яблочки, заметил девушек:
-Девицы-красавицы! — говорит он. — Которая из вас мне яблочко поднесет, та за меня и замуж пойдет.
Бросились три сестры одна перед другой к яблоньке. А яблочки-то висели низко, под руками были, а то вдруг поднялись высоковысоко, далеко над головами стали. Сестры хотели их сбить — листья глаза засыпают, хотели сорвать — сучья косы расплетают, как ни бились, ни метались — ручки изодрали, а достать не смогли.
Подошла к яблоньке Хаврошечка, и веточки приклонились, и яблочки опустились. Барин на ней женился, и стала она в добре поживать, лиха не знавать.
