Жил-был Иван Несчастный: куда ни пойдёт работать — другим дают по рублю да по два, а ему всё двугривенный.
— Ах, — говорит он, — али я не так уродился, как другие люди? Пойду-ка я к царю да спрошу: отчего мне счастья нет?
Вот приходит к царю.
— Зачем, брат, пришёл?
— Так и так, рассудите: отчего мне ни в чем счастья нет?
Царь созвал своих бояр и генералов, стал их спрашивать: они думали-думали, ломали-ломали свои головы, ничего не придумали. А царевна выступила, да и говорит отцу:
— А я так думаю, батюшка: коли его женить, то, может, и ему Господь пошлет иную долю.
Царь разгневался, закричал на дочь:
— Когда ты лучше нас рассудила, так ступай за него замуж!
Тотчас взяли Ивана Несчастного, обвенчали с царевною и выгнали обоих вон из города, чтоб об них и помину не было.
Пошли они на взморье. Говорит царевна своему мужу:
— Ну, Иван Несчастный, нам не царевать, не торговать, надо о себе промышлять. Сделай-ка ты на этом месте пустыньку, станем жить с тобой, Богу молиться да на людей трудиться.
Иван Несчастный сделал пустыньку и остался в ней жить с молодой женою.
На другой день даёт ему царевна копеечку:
— Поди купи шёлку!
Из того шёлку она важный ковёр вышила и послала мужа продавать. Идёт Иван Несчастный с ковром в руках, а навстречу ему старик:
— Что, продаёшь ковёр?
— Продаю.
— Что просишь?
— Сто рублёв.
— Ну, что тебе деньги! Возьмёшь — потеряешь; лучше отдай ковёр за доброе слово.
— Нет, старичок! Я человек бедный, деньги надобны.
Старик заплатил сто рублей; а Иван Несчастный пошёл домой, приходит, хвать — денег нету, дорогою выронил. Царевна другой ковёр сделала; понёс Иван Несчастный продавать его и опять повстречал старика.
— Что за ковёр просишь?
— Двести рублёв.
— Ну, что тебе деньги! Возьмёшь — потеряешь; отдай лучше за доброе слово.
Иван Несчастный подумал-подумал:
— Так и быть, сказывай!
— Подними руку, да не опусти, а сердце скрепи! — сказал старик, взял ковёр и ушёл.
\»Что же мне делать теперь с этим добрым словом? Как покажусь к жене с пустыми руками? — думает Иван Несчастный. — Лучше пойду куда глаза глядят!\»
Шёл, шёл, далеко зашёл и услышал, что в той земле двенадцатиглавый змей людей пожирает; сел Иван Нечастный на дороге — отдохнуть вздумал, и говорит сам с собой вслух:
— Эхма! Будь у меня деньги, сумел бы я с этим змеем справиться, а теперь что? Без денег и разума нет.
Шёл мимо купец, услыхал эти речи, что без денег и разума нет. \»А что, — думает, — ведь и правда! Дай-ка я ему помогу\».
— Сколько тебе, — спрашивает, — денег надобно?
— Дай пятьсот рублёв.
Купец дал ему взаймы пятьсот рублёв, а Иван Несчастный бросился на пристань, нанял работников и начал корабль строить.
Издержал все деньги, а дело ещё в начале: как быть. Пошёл к купцу:
— Давай, — говорит, — ещё тысячу; не то работа остановится, и твои деньги задарма пропадут!
Купец дал ему другие пятьсот рублёв; он и те в корабль всадил, а дело ещё на половине. Опять приходит Иван Несчастный к купцу: — Давай, — говорит, — ещё тысячу; не то работа остановится, и твои деньги задарма пропадут!
Купец хоть не рад, а дал ему тысячу. Иван Несчастный выстроил корабль, нагрузил его угольем, забрал с собой кирки, лопатки, меха, рабочих людей и поплыл в открытое море.
Долго ли, коротко ли — приплывает он к тому острову, где было змеиное логовище. Змей только что нажрался и залёг в своей норе спать. Иван Несчастный засыпал его кругом угольем, развёл огонь и давай раздувать мехами: пошёл великий смрад по всему морю! Змей лопнул… Иван Несчастный взял тогда острый меч, отрубил ему все двенадцать голов и в каждой змеиной голове нашёл по драгоценному камушку.
Вернулся из похода, продал эти камушки за несчётные суммы — так разбогател, что и сказать не можно! Заплатил купцу свой долг и поехал к жене.
Вот приезжает Иван Несчастный в пустыньку и видит: жена его живёт с двумя молодцами, а то были его законные сыновья-близнецы (без него родились). Пришла ему в голову худая мысль, схватил он острый меч и поднял на жену руку… Вмиг припомнилось ему доброе слово: подними руку, да не опусти, а сердце скрепи! Иван Несчастный скрепил своё сердце, спросил царевну про тех молодцев, и начался у них пир-веселье.
На том пиру и я был, мёд-вино пил, калачами заедал.
