Борьба за сохранение и изменение границ, как и идеи о безграничном мире стары как мир. Однако, в последние время, слово границы звучат особенно часто.
После того, как в последние годы миллионы беженцев с раздираемого войной Ближнего Востока хлынули в Европейский Союз, некоторые стали неодобрительно отзываться о так называемых Шенгенских соглашений, которые дают свободу передвижения в Европе. Подобный кризис разыгрывается и в Соединенных Штатах. С 2012 года США фактически прекратили патрулирование своей южной границы. Популистский отпор открытию границы с Мексикой породил кандидатуру президента Дональда Трампа, с его главным обещанием построить непроницаемую пограничную стену.
Здесь сталкиваются идеи о сущности границ. Какими же они должны быть? Эти споры уходят далеко в прошлое.
Мечты о безграничном мире не новы.
Биограф и моралист Плутарх в своем эссе Об изгнании говорил о том, что Сократ когда-то утверждал, что он не просто афинянин, а гражданин космоса. В более поздней европейской мысли коммунистические идеи всеобщей трудовой солидарности в значительной степени опирались на идею мира без границ. Работники мира, объединяйтесь! призывали Маркс и Энгельс. А между тем, войны вспыхивали только из-за ненужной ссоры из-за устаревших государственных границ.
Некоторые утверждали, что решение этой бесконечной войны заключается в ликвидации границ в пользу транснационального управления. Довоенный научно-фантастический роман Герберта Уэллса Форма будущих вещей предполагал, что границы в конечном счете исчезнут, поскольку элитные транснациональные эрудиты обеспечат просвещенное мировое управление. Такие выдумки вызывают фантазии в современном реальном мире. Тем временем попытки сделать границы незначительными терпели поражения как, во времена Уэллса и Лига Наций. Однако неустрашимые левые продолжают лелеять видение мира без границ как морально превосходящего, триумф над искусственно навязанными различиями.
Границы и борьба за их сохранение или изменение особенно стары.
В Древней Греции большинство войн вспыхивало из-за пограничных территорий. Аттика в IV веке до нашей эры построила целую систему пограничных фортов для защиты своей северной границы. Самопровозглашенный гражданин космоса Сократ, тем не менее, сражался в битве при Делии в качестве Афинского гоплита[1] в рядах фаланги. Причиной же битвы были оспариваемые пограничные земли между Афинами и Фивами. Афиняне V века, такие как Сократ, рассматривали Аттику как отдельное культурное, политическое и языковое образование, в рамках которого ее принципы Радикальной демократии и морского империализма могли функционировать совершенно иначе, чем в соседних олигархических Фивах.
На протяжении всей истории триггерными точками войны традиционно были такие пограничные зоны, как земли между Аргосом и Спартой, границы Рима на Рейне и Дунае или Эльзас-Лотарингская, пороховая бочка между Францией и Германией.
История границ была историей постоянной перекалибровки, будь то разделение земли или ее объединение. Версальский договор 1919 года был идеалистическим не для устранения границ, а для создания новых. Старые границы, установленные имперскими державами, предположительно вызвали Первую Мировую войну; новые границы, как надеялись, лучше отражают этнические и языковые реалии и, таким образом, приносят вечный мир. Но мир, созданный в Версале, был разрушен Третьим Рейхом.
[1] Древнегреческий тяжёловооружённый пеший воин.
Фото: Глобосфера
