Кривой толк

Не видим никогда мы слабостей своих,

Нам мнится всё добро, что зрим в себе самих.

Пороки, кои в нас, вменяем в добродетель,

Хотя тому один наш страстный ум свидетель.

Лишь он доводит то, что то, конечно, так,

И добродетелен и мудр на свете всяк.

Пороки отошли, невежество сокрылось,

Иль будет так, когда того еще не зрилось.

Буян закается по улицам летать,

А петиметер вздор пред дамами болтать.

Не будет пьяница пить, кроме только квасу,

Подьячий за письмо просить себе запасу,

Дьячкам, пономарям умерших будет жаль,

Скупой, ущедрившись, состроит госпиталь.

Когда ж надеяться премене быть толикой?

Когда на Яузу сойдет Иван Великой,

И на Неглинной мы увидим корабли,

Волк станет жить в воде, белуга на земли,

И будет, омывать Нева Кремлевы стены.

Но скоро ль таковой дождемся мы премены?

Всяк хочет щеголять достоинством своим,

И думает он: всё изящнейшее с ним.

Льстец мыслит никогда, что он безмерно гнусен,

Он мыслит то, что он как жить с людьми искусен.

Коль нужда в комаре, зовет его слоном,

Когда к боярину придет с поклоном в дом,

Сертит пред мухою боярской без препоны

И от жены своей ей делает поклоны.

Скупой с усмешкою надежно говорит:

«Желудку что ни дай, он всё равно варит».

Вина не любит он, здоровее-де пиво,

Пить вины фряжские, то очень прихотливо,

Отец-де мой весь век всё мед да пиво пил,

Однако он всегда здоров и крепок был.

Безумец, не о том мы речь теперь имеем,

Что мы о здравии и крепости жалеем.

Сокровище свое ты запер в сундуки

И, опираяся, безножен, на клюки,

Забыв, здоров ли ты теперь или ты болен,

Кончая дряхлый век, совсем бы был доволен,

Когда бы чаял ты, как станешь умирать,

Что льзя с собой во гроб богатство всё забрать.

Здоровье ли в уме? Мешки ты в мысли числишь,

Не спишь, не ешь, не пьешь, о деньгах только мыслишь,

В которых, коль ты их не тратишь, нужды нет,

Ты мнительно богат; так мысли твой весь свет.

Что ж мыслит о себе безмозглый петиметер?

Где в людях ум живет, в нем тамо пыль и ветер.

Он думает, на том премудрость состоит,

Коль кудри хороши, кафтан по моде сшит,

И что в пустой его главе едина мода,

Отличным чтит себя от подлого народа.

Старуха, своея лишенна красоты,

Ругается, смотря на светски суеты.

Вступила девушка с мужчиной в речь свободно,

Старухе кажется то быть неблагородно.

Ей мнится: «Доведут, до худа те слова.

Я,- мнит, -во младости была не такова».

То станется, что ты поменьше говорила,

Но молча, может быть, и больше что творила.

Невежа говорит: «Я помню, чей я внук,

По-дедовски живу, не надобно наук.

Пускай убытчатся, уча рабяток, моты,

Мой мальчик не учен, а в те ж пойдет вороты.

Наприклад: о звездах потребны ль вести мне,

Иль знать Ерусалим в которой стороне,

Иль с кем Темираксак имел войны кровавы?

На что мне, чтобы знать чужих народов правы,

Или вперятися в чужие языки?

Как будто без того уж мы и дураки».

Что он невежествен живет, о том не тужит,

И мнит он, то ему еще ко славе служит,

А если, что наук не должно людям дать,

Не вскользь, доводами захочет утверждать,

Тогда он бредит так: «Как может быть известно

Живущим на земли строение небесно?

Кто может то сказать, что на небе бывал?

До солнца и сокол еще не долетал.

О небе разговор ученых очень пышен,

Но что? То только вздор, и весь их толк излишен.

Мы ведаем то все, как верен календар:

От стужи стынет кровь, а там написан жар».

Но ты, не ведая ни малых сил науки,

Лишася и того, что будет честь от скуки?

Ищи тут правды, где не думано о ней,

И проклинай за то ученых ты людей.

О правах бредит так: «Я плюю на рассказы,

Сплетенны за морем, потребно знать указы».

Не спорю, но когда сидишь судьею где,

Рассудок надобно ль иметь тебе в суде?

Коль темен разум твой, темно и вображенье,

Хоть утром примешься сто раз за Уложенье.

Обманщик думает: «То глупый человек,

Который никого не обманул вовек,

Погибнет-де тем честь, да это дело мало,

Во мне-де никогда ея и не бывало.

Когда-де по ея нам правилам ходить,

Так больше нам уже и кур не разводить».

Тот, гордостью надут, людей в ничто вменяет,

В пустой себя главе с Июлием равняет

И мыслит, если б он на свете был его,

Герой бы сей пред ним не стоил ничего.

Что ж гордости сея безмерныя причина?

Не знаю: гордый наш детина как детина.

С чего ж он сходен с ним? На сей скажу вопрос,

Что есть и у него, и в том же месте, нос.

Иному весь титул — что только благороден,

Красися тем, мой друг, что обществу ты годен.

Коль хочешь быть почтен за свой высокий род,

Яви отечеству того достойный плод!

Но, зрящу мне в тебе перед собой урода,

Прилично ли сказать: высокого ты рода?

Ты честью хвалишься, котора не твоя.

Будь пращур мой Катон, но то Катон — не я.

На что о прадедах так много ты хлопочешь

И спесью дуешься? Будь правнук, чей ты хочешь,

Родитель твой был Пирр, и Ахиллес твой дед,

Но если их кровей в тебе и знака нет,

Какого ты осла почтить себя заставишь?

Твердя о них, себя ты пуще обесславишь.

Такой ли, скажут, плод являет нам та кровь!

Посеян ананас, родилася морковь.

Не победителя клячонка возит — воду,

Хоть Буцефалова была б она приплоду.

Но чем уверить нас о прабабках своих,

Что не было утех сторонних и у них?

Ручаешься ли ты за верность их к супругам,

Что не был ни к одной кто сбоку взят к услугам,

Что всякая из них Лукреция была

И каждая поднесь всё Пирров род вела?

Прерви свой, муза, глас, престань пустое мыслить!

Удобнее песок на дне морском исчислить,

Как наши дурости подробно перечесть…

Да и на что, когда дается вракам честь?[1]

[1]Кривой толк. Впервые — ТП, 1759, август, стр. 561-567, под заглавием «Сатира». Печ. по С, стр. 7-12. Первоначальную редакцию см. в разделе «Другие редакции», стр. 506.

Петиметер — щеголь.

Яуза — речка в Москве, а также набережная вдоль этой речки (ныне отведена в подземные трубы).

Иван Великий — самая высокая колокольня в Кремле.

Неглинная — речка в Москве и набережная вдоль нее (ныне отведена в подземные трубы).

Сертит — лебезит, заискивает.

Вины фряжские — французские, вообще заморские вина.

Опирался, безножен, на клюки — передвигаясь с помощью костылей из-за болезни ног.

Ты мнительно богат и т. д. — ты богат мнимо, так как весь твой мир только в воображении.

Коль кудри хороши — насколько хороши кудри.

Наприклад — например.

Но ты, не ведая и т. д. В С в конце второго стиха стоит восклицательный знак, в ТП — вопросительный. Мы восстановили здесь вопросительный знак. О смысле этих двух стихов см. в комментарии к «Сатире» («Кто в самой глубине безумства пребывает…»), стр. 577.

Я плюю на рассказы и т. д. — на выдуманные за границей взгляды, что нужно знать указы.

Уложенье — книга законов, составленная при царе Алексее Михайловиче в 1649 г.

Если б он на свете был его — если бы Юлий Цезарь был в его времена.

Но зрящу мне в тебе — но когда я вижу в тебе.

Катон Старший (234-149 гг. до н. э.) — римский политический деятель, поборник старины и защитник аристократии.

Кривая обучения и мотивация


Читать еще…

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: